В ответ на декрет о насильственном изъятии ценностей высшая церковная иерархия, руководствуясь своей христианской совестью и каноническими принципами, вынуждена была заявить свой протест, обращая внимание власти на то, что Церковь по-прежнему готова жертвовать, однако богослужебные предметы являются достоянием Божиим, изъятие их из церквей, даже в качестве добровольных пожертвований, запрещено канонами Вселенской Церкви и рассматривается как акт святотатства. Таков был смысл патриаршего обращения ко всей православной пастве от 28 февраля 1922 г. В свою очередь, митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин (Казанский) обратился 12 марта в Петроградский Губисполком с подробным разъяснением позиции Церкви. Он отметил, что передача церковного имущества в помощь голодающим допустима, но Церкви должна быть предоставлена возможность действовать самостоятельно и по своим канонам. Особенно болезненным для христианского сознания был вопрос о богослужебных сосудах, к которым согласно каноническим установлениям могут прикасаться только священнослужители. Их изъятие из алтарей выглядело не чем иным, как прямым святотатством, вызовом в адрес Церкви. Однако, как разъяснял владыка Вениамин, изъятие церковных предметов вплоть до богослужебных сосудов может быть благословлено высшей церковной властью, при этом богослужебные сосуды должны быть обращены в слитки руками духовенства, а Церковь должна получить возможность контролировать судьбу ценностей.
В прессе развернулась пропагандистская кампания против духовенства. Его обвиняли в жадности и безразличии к народному горю.
Изъятие церковных ценностей в Шуе 15 марта 1922 г. обернулось трагедией — по прихожанам собора был открыт огонь из пулемета. Пять человек было убито, несколько десятков ранено. Впоследствии настоятель собора протоиерей Павел Светозаров, священник Иоанн Рождественский и мирянин Петр Языков были расстреляны.
Персоналии
